Марианна Горловицкая
«Когда мы были молодыми...…»
Мимолетные встречи
Утро начиналось, как обычно. Небо светлело, затем по-детски нежно розовело... Сквозь зашторенные окна солнечный свет проникал в квартиры, настойчиво возвещая начало нового дня.
Раздвинув шторы, она впустила в комнату веселое солнце. Обычные дела перед уходом на работу – вскипятить чайник, быстренько позавтракать, прибрать постель, кое-что подгладить... Уже семь пятнадцать. Сумка через плечо. Подкрасила у зеркала губы. Цок-цок-цок каблучки по лестнице, цок-цок-цок... Улица, вначале безлюдная, чем ближе к половине восьмого наполняется пешеходами, шумными школьниками и студентами, деловыми и серьезными служащими... Она любила эти минуты до работы. У нее уже были знакомые, которые шли по своим делам той же улицей. Некоторые кивали ей, приветствуя, некоторые просто улыбались, и она улыбалась им в ответ, те, кто постарше, второпях проговаривали «Доброе утро». Она обращала внимание на прически у молодежи, отмечала про себя «какой хорошенький фасончик»... Мысли легкие, радостные. Она идет быстро, радуясь движению. В любую погоду. Всего тридцать минут пешком до работы, вместо зарядки!
Семь пятнадцать. Он не спеша допивает свой кофе, берет портфель, у двери скидывает домашние шлепанцы, надевает сандалии с закрытым носком. Беглый взгляд в зеркало, рукой приглаживает волосы. Гулко звучат в подъезде его шаги...
«Очкарик с бородой. Ничего. Внешность вполне интеллигентная. Черный пухлый портфель в руке, наверное, тяжелый», – подумала она.
А он: «Что-то я раньше ее не встречал. Приезжая?»
Это была их первая встреча. На другой день они встретились снова на этой улице почти на том же месте, там, где начинались кусты белой сирени, а улица упиралась в широкий бульвар.
А потом они встречались ежедневно, кроме выходных, всегда в одно и то же время, в одном и том же месте, всегда молча, всегда только на миг. Она почти бессознательно, еще издали искала знакомую худощавую фигуру, узнавая его по стремительной походке. Он после встречи еще долго ощущал запах ее духов, и ему становилось легко и покойно от этой встречи, от сознания того, что завтра эта встреча повторится, и еще послезавтра, и еще, и каждый день.
Незаметно эти мимолетные встречи (они оба даже не признавались себе в этом) стали приятной привычкой, а вскоре даже большим – частью их жизни...
Сменялись месяцы и времена года, менялась их одежда, но время и место их встреч оставались прежними. Ни слова об их отношениях не сорвалось с их губ. Однажды летом он не появился. Он не пришел! Замедляя шаг, она искала его, смотря по сторонам. Нет, не пришел! И солнечный день сразу потух для нее... Почти месяц она ходила на работу знакомой до мелочей дорогой, дорогой, внезапно утратившей значительную часть своей прелести, хотя так же шелестели, отливая серебром, тополя, высаженные по краю тротуара, а среди густой, еще не пожухшей травы газонов, безмятежно цвели одуванчики...
Навстречу ей и обгоняя ее, шли все те же прохожие (правда, детей и студентов поубавилось – каникулы, лето). Она тосковала, боясь признаться себе в этом. Ей не хватало для комфортной жизни этих мимолетных встреч.
«Странно,– думала она,– я же совсем его не знаю. Отчего же такая грусть?»
Он вернулся через месяц, как потом оказалось, из отпуска. Загорелый, чуть-чуть другой, он шел ей навстречу, как всегда, своей стремительной походкой. Увидев его издалека, она задохнулась – так сильно забилось ее сердце. Но она тут же взяла себя в руки. Обычной быстрой походкой прошла мимо. Только в глазах светилась радость. Ей показалось, что и его губы дрогнули в улыбке. А он и в самом деле был рад, несказанно рад этой обычной, но ставшей не совсем обычной, встрече. Она прошла мимо, обдав его легким ветерком. Он глубоко и счастливо вдохнул запах знакомых духов и впервые оглянулся ей вслед.
«Что за чудо со мной происходит?» – подумал он. И еще подумал, как было бы хорошо к ней возвращаться всегда!
В последующие дни в нем боролись два чувства: заговорить, окликнуть, ну хотя бы поздороваться или, как это ни избито, спросить который час. Он даже дома перед зеркалом раза три прорепетировал, как это он спросит:
«Простите, вы не скажете, который час?»
Но это выглядело бы очень глупо –– ведь уже целый год они видятся в один и тот же час... Нет, надо придумать что-нибудь поумнее. Он так хотел услышать ее голос, увидеть, как меняются ее глаза, встретить ее открытую улыбку... И в то же время он боялся, страшно боялся разрушить то хрупкое и нежное, что, как он чувствовал, существовало между ними. А впрочем – существовало ли что-либо? Или это просто вымысел, плод его воображения?
* * *
Их «немые» встречи продолжились. А жизнь шла то в ногу с ними, то обгоняя их, со своими радостями и горестями, успехами и разочарованиями. Все вокруг менялось. Не менялся лишь их путь до работы... И вот однажды она шла этой дорогой последний раз. Она прошла мимо него. Что-то мелькнуло в ее глазах, он не уловил что. Он не почувствовал, что это последняя встреча, что она с этого мгновения затеряется среди тысяч жителей города, а он не знает ни имени ее, ни телефона, ни адреса, ни места работы – ничего...
Прошел месяц без нее. Отпуск? Прошел еще один месяц. Командировка? Он не находил себе места. Он искал ее повсюду – в автобусах и в вагонах электрички, в кинотеатрах и на выставках, в универсамах, на премьерах в театрах... Она исчезла, растворилась в бурлящей многоликой городской толпе...
Как-то в праздник он шел по бульвару, и внезапно его охватила волна знакомого запаха духов, ее духов. Он ринулся вперед, расталкивая локтями цветную разодетую толпу... Это была не она. Он даже раздосадовался на почтенную пожилую даму, посмевшую надушиться ЕЕ духами...
* * *
Прошел год, и другой, и третий...
Он жил, как живут все молодые люди. Много работал, встречался с друзьями, не единожды даже влюблялся... Но где-то в глубине души своей он не оставлял надежды на встречу с ней. Теперь-то он знал твердо, что если встретит ее, то обязательно подойдет и заговорит. И уж тогда-то он ее не отпустит, не даст исчезнуть. Поздними вечерами, лежа на софе, под трескотню телевизора он мечтал о ней, в миллионный раз проклиная свою нерешительность, когда «счастье было так близко, так возможно»...
Однажды ясным весенним днем он шел мимо театра. Там ожидалось какое-то представление для детей. Дети, как пестрые горошины, прыгали по широким ступеням.
…Он увидел ЕЕ. Она стояла в чем-то светлом рядом с высоким мужчиной. Мужчина, несомненно, был ее мужем. Он держал на руках маленькую девочку с огромным красным бантом на макушке, вылитую копию мамы. А мама тоже заметила и узнала его, приблизилась к своим и взяла мужа под руку. Она впервые улыбнулась ему, улыбнулась открыто, легко и грустно, как улыбаются, когда вспоминают о чем-то дорогом, но ушедшем безвозвратно...
* * *
Он женился через полгода на своей сослуживице, которая давно оказывала ему знаки внимания.
В парфюмерном отделе он долго выбирал духи для своей молодой жены, выбирал духи с ТЕМ запахом. И нашел! Немолодая продавщица в голубой униформе профессионально и тщательно завернула заветную коробочку в блестящую фиолетовую оберточную бумагу, перевязала красной узкой ленточкой и умело, ловко пришпилила сверху бумажную розочку. Духи были польские с названием «Быть может»...
