Они заслужили!
О космической справедливости
Был в чехословацкой истории такой эпизод: в 1952 году вешали группу товарищей. Главой "шайки предателей рабочего класса" был назначен Рудольф Сланский, который еще за пару месяцев до ареста был генсеком коммунистической партии. Протокол его казни утверждает, что Сланский, уже с петлей на шее, прежде чем упасть в разверстый зев ямы под виселицей, ещё успел горестно прошептать: "Я это заслужил!" Тогдашние пропагандисты считали эту его реплику еще одним признанием вины. Я всегда сомневался в правоте этого утверждения. Сланский уже под пытками признал и на суде охотно и не раз повторил, как, кому и почем продавал родину, партию и рабочее дело. Смерть уже заглядывала ему в глаза, не на что было больше рассчитывать, и уже никто не нуждался в ещё одном его признании. Сдается мне, что в этот миг ему открылась горькая правда о собственной жизни. Он осознал не просто лживость своей коммунистической веры, его, надо думать, обожгла нестерпимая мысль о том, что он своими руками, речами и поступками (а был он видным деятелем Коминтерна) помогал строить систему, которая сейчас пришла к нему, чтобы его убить. Как до него, но при его полном одобрении и содействии, уже убила многих, а многих еще убьет после его смерти. А ведь он всю жизнь стремился к добру и свету, к социальной справедливости и равенству. Сланский вдруг опознал в палачах, ломавших его на дыбе под присмотром московских советников, полное и совершеннейшее воплощение своих идеалов. Оттого и полны бесконечного отчаяния его последние слова: "Я это заслужил!"
Я нередко вспоминаю о судьбе тех салонных революционеров, когда читаю злорадные выкрики о том, что в Америке наступила година правды и теперь всё будет хорошо, что "Трампу теперь конец", и восставшие массы скоро покажут ему кузькину мать. Имеется в виду, разумеется, не победа демократического противника на регулярных выборах. Выборы – это скучный анахронизм, о котором нужно поскорее забыть. На наших глазах в Америке происходит "одержание". Этим предельно емким неологизмом братья Стругацкие обозначили сложный процесс перерождения исключительно высокодуховных идейных конструкций, ожиданий и обещаний – во всеобщее озверение и моральную деградацию. Собственно, и духоподъемное слово "революция" по своей этимологии не означает ни прыжка в светлое будущее, ни прорыва к звездам, а всего лишь вращение – блуждание – хождение по кругу. Победившая революция обычно сопровождается неизбежным хозяйственным упадком. Русское слово "разруха" плохо переводится на другие языки, но профессор Преображенский нам завещал его абсолютное определение: "Разруха не в клозетах, а в головах". Американская разруха уже выплескивается в реальность какими-то мелкими приметами: беспорядком на улицах, ночной стрельбой, переоценкой моральных норм, стиранием грани между тем, что принадлежит мне, а что тебе. Ошибается тот, кто думает, что скорый приход царства равенства и справедливости вернет американским городам дореволюционный блеск, сорвёт с витрин магазинов уродливые фанерные щиты. Разруха бывает всерьёз и надолго, и хоть зарождается в головах, своего совершенства непременно достигает в клозетах.
При одержании слова и понятия меняют свое значение, а эмоциональные плюсы и минусы меняются местами. Уже в ходу невиданные ранее словосочетания: "мирный погром", "право на отмену порядка", "священное право на протестное насилие", старенькое, но свежепокрашенное "революционное правосознание народа". Народ, кстати, представляют далеко не все американцы, а только их революционный авангард. Порядок в его традиционном понимании тоже оказывается на поверку буржуазным пережитком. И если хорошо поработать над несознательными, то и в разрухе не будет ничего трагического – напротив, надо просто втолковать легковерным, что разруха есть превосходная степень процветания. Законный плод замены трудовой этики на этику справедливого перераспределения. Это когда хорошо и весело становится жить всем без различий, а не отдельным избранным прослойкам населения. Разве не к этому всегда стремилось человечество?
Когда-то нам казалось, что Джордж Оруэлл, представляя читателям образчики новояза, всё же чуть перегнул палку: "Свобода – это рабство, мир – это война". Остроумно, но в жизни быть такого не может. Оказалось – отнюдь не преувеличивал, просто первым довел мысль до логического конца. Иноземцам невдомек, но россиянам это разжевывать не надо – они и сейчас живут в мире, где пули и бомбы приносят народам свободу, война и сегодня именуется принуждением к миру, а пятый раздел Польши был справедливым наказанием поджигателей войны.
Творческое толкование действительности даётся легко, если за меру вещей принять не грубую реальность, а критерии общественного идеала. Если померять идеалом, действительность всегда оказывается несовершенной и нуждается в исправлении. Она полна несправедливости, дискриминации, насилия, бедности, лжи. Восстание против несовершенной действительности не просто оправданно, оно – дело чести. Если факты не служат делу прогресса, тем хуже для фактов. Как это делается, наглядно показал староста города Миннеаполис Джейкоб Фрей. Он напрочь отверг ложные слухи, будто среди высокоидейных демонстрантов были взломщики, грабившие магазины и набивавшие тачки ворованным добром. Он предложил политически сознательное переосмысление событий: "Разбойничали исключительно белые супрематисты, как бы внешне они ни выглядели". Это позволяет правильно толковать самые на первый взгляд неприглядные действия восставших масс. Пример такого критического подхода к фактам подал сам кандидат от Демократической партии Джо Байден, сказав буквально следующее: "Тот, кто еще колеблется в выборе между мной и Трампом, не может быть настоящим чёрным". Понимай так, что у несознательного индивида кожа, может быть, и чёрная, но душа наверняка белая.
В чём надо видеть причину нынешнего противоестественного положения вещей, популярно объяснил известный баптистский проповедник и активист Аль Шарптон: "Если бы нам, чёрным, 400 лет не стояли на горле, мы были бы народом лауреатов Нобелевских премий, первопроходцами во всех науках, законодателями мод и просто законодателями. А так..." А так приходится вкалывать простыми президентами, судьями, военачальниками и прочей шушерой. Или сидеть на пособии – выбор невелик. К слову сказать, Аль Шарптон предпочитает говорить о соплеменниках как о чёрных, ибо корректное определение "афроамериканец", по его мнению, является глубоко расистским и оскорбительным. Почему это все другие граждане США, откуда бы ни были родом их предки, – просто американцы? И китайцы, и пуэрториканцы, и ирландцы, и чудаковатые амиши, и евреи – и только они "афро"...
Хороший пример "неправильного" чёрного – экономист и философ Томас Соуэлл. В своих статьях и эссе – "Раса и культуры", "Черные консерваторы и белые либералы", "В поисках космической справедливости" – он дает убийственные характеристики таким передовым концепциям, как позитивная дискриминация, политкорректность и тому подобное. Сам Соуэлл, кстати, является воплощением собственных теорий: чернокожий, круглый сирота, выросший на дне общества, но пробивший все социальные перегородки, получивший максимально высокое образование, включая Гарвард, питомец чикагской экономической школы – одним словом, инкарнация "американской мечты" для любого афроамериканца, если тот, конечно, уже не увлекся прогрессивной максимой "грабь награбленное!"
Будучи радикально консервативным мыслителем, Томас Соуэлл остроумно и зло высмеивает закомплексованность своих белых сограждан, готовых приписать себе вину за все беды и страдания обделенного человечества. Философ считает, что требование расовой и социальной справедливости, всегда довольно расплывчатое и невнятное, в наше время окончательно оторвалось от реальности. Потому-то и насмешливо называет его "космической справедливостью". Оно, по мнению Соуэлла, давно основывается не на фактах, но на романтических идеалах: "Эта концепция влечет за собой, как правило, совершенно катастрофические последствия. Сомнительно, что глашатаи космической справедливости вообще имеют представление о том, чем угрожает человечеству её осуществление".
Люди, возжелавшие космической справедливости, оказываются слепыми поводырями слепых. Их пафос зиждется на ложном понимании принципа равенства. Требование одинакового отношения к людям безупречно, но ошибочным является предположение, что и результаты такого равного подхода ко всем будут одинаковыми. Даже дети, воспитывающиеся в одной семье и имеющие одинаковую наследственность, отличаются друг от друга ростом и весом, взглядами и способностями, предпочтениями и интересами. Эти пережитки прошлого и призвана устранить космическая справедливость. Не "стояние на горле", а позитивную дискриминацию считает Соуэлл первопричиной долгосрочного упадка общины чернокожих американцев. Знание проблемы и привело его к заключению, что именно обещание космической справедливости порождает у афроамериканцев иждивенческую ментальность, представление о том, что белые у них в неоплатном долгу, который остается только подсчитать, отнять и поделить, лишает их социального драйва, разрушает их семьи и приводит в их общины наркотики. Не говоря уже о том, что позитивная дискриминация для одних всегда оказывается негативной дискриминацией для многих других, а социальная справедливость перерождается на деле в справедливость антисоциальную, рассуждает Соуэлл.
Но фантомная цель, недостижимая как марево коммунизма, продолжает манить легковерных, поэтому столбовая дорога прогресса оказывается улицей, ведущей прямиком в Венесуэлу. Как могло получиться, что богатейшая страна и её блистательная столица Каракас, когда-то флагман всего региона, стали вдруг отхожим местом человечества? Путь к космической справедливости – это, по сути, процесс вырождения. Попутно он пожирает различные достижения поверженной цивилизации: ценности материальные и духовные, понятия, историю. Пожирает и своих детей, как это ни банально. Помните попытку изобретательного мэра Миннеаполиса бежать впереди паровоза? Долго этот забег не длился. Протестующая толпа освистала его, когда, в ответ на требование распустить полицию, он попытался слабо возразить: мол, а порядок в городе? Но вялое сопротивление мэра было вскоре сломлено, и городской совет постановил полицию всё-таки расформировать. На прогрессивном канале Си-эн-эн глава городского совета Лайза Бендер рассказала зрителям, как город собирается приветствовать счастливое завтра: средства, из которых раньше финансировалась полиция, будут перенаправлены на кружки по интересам, на создание парков заслуженного отдыха и культурных центров, где подростки будут знакомиться с достижениями африканской культуры, на школы для молодежи в особо неблагополучных районах. Преступность под напором прогрессивных веяний сама собой сойдет на "нет". Лайза Бендер верит в то, что говорит – недаром она уже много лет является активнейшим членом всеамериканского движения "Будущее без полиции".
Человеческий ум исключительно изобретателен и умеет найти выход из любой логической ловушки. Акробаты пера вам докажут, что платить репарации за рабство придется всем белым американцам, независимо от того, когда они или их предки появились в этой стране: ведь они без протестов пользовались системой, предполагающей привилегии для белых. Маниакальные искатели светлого будущего вам на пальцах объяснят, почему неправомерно сравнивать надписи на магазинах Black business (в значении "магазин принадлежит чёрным – не громить!") с аналогичными надписями в Хрустальную ночь в Германии, где от погромов спасало указание на арийское происхождение владельцев лавок. Сегодня не классовая, а расовая борьба является направлением главного удара прогресса. Рано или поздно коллегам, которые упиваются пьянящим воздухом американских перемен и уже воспевают "этот дивный новый мир", дано будет понять простые истины. Вот только не уверен, что у каждого из них еще останется время, чтобы посиневшими губами прошептать: "Я это заслужил..."
A>Ефим Фиштейн – международный обозреватель Радио Свобода
