Мы там жили

Советская власть в разрезе

Окончание. Начало в предыдущем номере.

Взяточничеству и другим злоупотреблениям также способствовало занятие одним лицом нескольких должностных позиций. Так, служащий Русевич совмещал следующие должности: замуполнаркомпути Северо-Западной железной дороги, председатель ревизионной комиссии той же дороги, председатель ликвидационной комиссии "Балтмортрана", начальник Ленинградского отделения "Трансмосторга", помощник уполнаркомпути Ленинградского округа путей сообщения. То есть Русевич сам у себя проводил ревизию, сам с собой торговал и осуществлял поставки материалов.

Крупные начальники получали взятку по чину в виде определенных процентов с суммы подряда и поставки (до 15%), в виде пая в предприятии частника, куда чиновник вкладывал только свое служебное положение. "Чиновная мелочь получала помельче: на папиросы, на марки, на извозчика,— анализировал уголовные дела Юрий Ларин.— Деньги передаются очень деликатно: кладутся "незаметно" в карман, передаются письмом, кладутся под бумаги, под пресс или в раскрытый начальнический ящик стола или оставляются "на хранение". Причем обычно в деле передачи взятки создается цепочка посредников". Самый распространенный вид сокрытия взятки — с помощью покупок и продаж. Например, подрядчик покупает и привозит нужную вещь начальнику, а расчет идет за полцены: "столько заплатил, ни копейки больше". Или покупает у нужного начальника те или иные вещи — и сам назначает цену, поскольку начальник "не знает, сколько теперь это стоит". Или так: продает кому-то вещи начальника и приносят ему сумму в два-три раза больше вырученной. Или торговец продает нужному человеку свой товар за полцены, а еще проще — в долг без отдачи, как, например, это делали московские торговцы при контакте с фининспектором. Был еще один своеобразный и довольно распространенный вид взяточничества — взятка от женщины натурой. Так оплачивались поступление на службу, сохранение за собой должности, освобождение мужа из-под ареста, прекращение дела, нередко устройство торговой сделки. "И наконец, за последнее время усилился особый вид взятки — "за знакомство",— рассказывал Иван Кондрушкин.— Положим, отец арестованного Н. хочет освободить своего сына и надо пройти к прокурору. Но прокурор может его не принять. Он просит Марью Абрамовну, та Ивана Петровича, а Иван Петрович знаком с Михаилом Евсеевичем, который — хороший знакомый прокурора. Но Михаил Евсеевич хочет иметь свой кусочек хлеба с маслом и за знакомство "как своего приятеля" — отца арестованного с прокурором просит 500 рублей. Ну, что ж, хорошему человеку почему не дать? И Михаил Евсеевич очень хорошо зарабатывает на своем хорошем знакомстве с ничего не подозревающим прокурором. Конечно, от такой заочной эксплуатации не ограждены и самые ответственные работники, так как нас окружает тина мещанской обыденщины".

Историк Владимир Булдаков в книге "Утопия. Агрессия. Власть. Психосоциальная динамика послереволюционного времени" пересказывает популярный анекдот 1920-х годов: "Еврей попался за спекуляцию в чрезвычайку. За выкуп в несколько десятков миллионов его освободили… Был пойман вторично и после непродолжительного ареста освобожден за взятку в несколько сот миллионов… Был схвачен в третий раз — выкуп был назначен столь большой, что он принес в чрезвычайку целый мешок денег, бросил его на стол и сказал: "Вот вам деньги, а вот заодно и машинка, печатайте сами, а я на вас не работник"". Не обходилось, конечно, и без прямого шантажа тех, с кого можно было урвать взятку, со ссылкой на вышестоящих силовиков, которым "тоже надо дать". Напуганный революцией обыватель легко шел на взятку.

За что же давали взятку? Фининспектору — за снижение налога, милиции и угрозыску — за свободную работу притона, беспрепятственное производство самогона, за уничтожение протоколов, тюремной администрации — за всякие послабления в режиме, судебным работникам — за прекращение дел, легкий или оправдательный приговор, освобождение из заключения, за членение дела на мелкие дела с целью их передачи в нарсуды, за изменение квалификации и проч. В материалах того времени отмечается, что в Чечне и Ингушетии процветает "прямое взяточничество" — это когда сельский сход решает, "сколько и кому дать".

В начальный период нэпа подрядчики и поставщики давали взятки на каждом шагу — соответствующим образом оплачивались участие в торгах без залога, ускорение расчетов, завышение стоимости работ, оплата подложных счетов подрядчика-поставщика, послабления при приемке, выдача всяких мандатов, удостоверений, сокрытие доходов подрядчика от обложения, фиктивная покупка у подрядчика материалов, в действительности принадлежащих тому или иному предприятию и перед тем фиктивно списанных.

К середине 1920-х пошли первые процессы над взяточниками, были дела, где фигурировали коррупционные схемы, действовавшие годами. "Сначала взяточник берет, сколько дадут, стесняется, затем смелеет, затем наглеет, начинается вымогательство взятки,— рассказывал прокурор Николай Крыленко.— Но вымогательство есть прямой показатель, что перед нами уже "профессор взяточничества". Даже и те размеры взяток, кои устанавливаются на суде, говорят о том, что тут было больше, чем "детишкам на молочишко"". "Как в хищениях, так и в растратах деньги идут на содержание "милок", на кутежи, азартные игры в казино, на бега и т. д.,— указывал Иван Кондрушкин.— Так на суде и заявляют: "пропил, прокутил, проиграл, не виноваты мы, что есть игорные дома". Смешно, конечно, говорить о нужде, голоде, когда растрачиваются тысячи, десятки тысяч. Казино, бега — обычная и первая ступень для растратчика и взяточника. Здесь не только жажда развлечения для утомленного организма, здесь жажда свирепой наживы: выиграть, разбогатеть".

Начало борьбе государства с коррупцией было положено осенью 1922 года, когда при Совете труда и обороны (СТО) была образована комиссия по борьбе с взяточничеством во главе с Феликсом Дзержинским и утверждено "Положение о ведомственных комиссиях по борьбе с взяточничеством". Была выстроена иерархическая антикоррупционная система: специальная комиссия при СТО — ведомственные центральные комиссии по наркоматам — ведомственные комиссии по губернским центрам — уполномоченный (он же секретный осведомитель) в каждом отделе уездного исполкома. "Необходимо ударно обратить внимание на вопрос борьбы с хищениями,— писал Дзержинский в декабре 1922 года начальнику транспортного отдела ГПУ РСФСР Георгию Благонравову.— До сих пор мы к нему подходили односторонне и неправильно — увеличением чинов охраны. В результате попадали в заколдованный круг, надо было охранять груз от нашей охраны".

Впрочем, официальные документы, посвященные борьбе со взяточничеством, нередко носили откровенно пропагандистский и декларативный характер. Борьба с коррупционерами осуществлялась на словах, а не на деле."Осенью 1922 г. на скамье подсудимых оказалось 133 мелких служащих железной дороги,— приводит данные Владимир Булдаков.— Учитывая классовый состав подсудимых, службу в Красной армии, в зале суда было освобождено 125 человек, остальные получили условное наказание. Приговор был встречен возгласами: "Да здравствует пролетарский суд!"" В 1923 году комиссия по контролю за партийной дисциплиной во главе с Ароном Сольцем сделала такой вывод: "Даже в тюрьмах взяточники, нэпманы имеют все привилегии… они отпускаются на работы в учреждения, заходят к себе на квартиру повидать семью, хорошо питаются". "Не проходит несколько месяцев, как высланный, то есть социально опасный для нас человек, заводит на месте служебные знакомства и оказывается на ответственной работе,— подтверждал слова Сольца Иван Кондрушкин.— Ленинградские подрядчики Овсяник и Ландер, осужденные за дачу взятки на 5 лет концлагеря, тотчас по прибытии в Вологду устраиваются на советскую ответственную работу. Осужденный по делу Наццентра инженер Орлов в Вологде занимает ряд ответственных должностей".

В судах отдельные взяточники проходили по три-четыре раза, получая мягкие приговоры лишь потому, что кто-то за них просил, ходатайствовал по чьей-то просьбе, даже лично их не зная. Коррупционные нити вели на самый верх — к руководству страны. В подобных связях был заподозрен и сам Дзержинский, который лично ходатайствовал об освобождении нескольких проворовавшихся чиновников. Смерть в июле 1926 года избавила его от проверки. Первый председатель Промбанка видный большевик Александр Краснощеков на средства банка содержал штат любовниц, которым оплачивал путешествия в Крым в отдельном купе, кредитовал на льготных условиях фирму своего брата и не брезговал "мелкими позаимствованиями из средств банка". Суммы растрат были колоссальными. Ему дали шесть лет тюрьмы, однако просидел он всего год, да и этот срок провел в больнице, после чего был амнистирован. Система своих не сдавала. А подконтрольная ей пресса описывала процессы мелких коррупционеров, крича о беспощадной борьбе со взяточничеством.

P.S. Надо сказать, что сейчас ситуация с коррупцией в России и Украине стала еще хуже, чем была в описываемый в данной статье период. Причем, обе страны соревнуются друг с другом, пребывая к конце списка стран по уровню коррупции. В 2015 году год Украина в рейтинге восприятия коррупции от Тransparency International заняла130-е место. Столько же в рейтинге набрали Иран, Камерун, Непал, Никарагуа и Парагвай. Примерно такакя же ситуация наблюдалась в некоторых постсоветских странах — Армении (95 место), Молдове (103), Азербайджане (119) и РФ (119).

economics-prorok.com