Победитель страха

ФДР: миф и реальность

“Нам нечего страшиться, кроме самого страха”. Этой крылатой фразой 32-й президент США Франклин Делано Рузвельт в марте 1933 года открыл свое беспрецедентно долгое правление, продлившееся свыше 12 лет.

Незадолго до выборов 1932 года легендарный политический обозреватель Уолтер Липпман охарактеризовал Рузвельта как “симпатичного, впечатлительного индивидуума, плохо ориентирующегося в актуальной проблематике и лишенного твердых убеждений. Его нельзя назвать ни народным трибуном, ни врагом укоренившихся привилегий… Второсортный интеллект, первоклассный темперамент… Приятный человек, который рвется в президенты, не имея для этого никаких серьезных данных”.

Невзирая на эту, прямо скажем, не очень лестную характеристику, Рузвельт вошел в историю как один из самых крупных президентов, на авторитет которого ссылаются как левые, так и правые; перед памятью которого преклоняются как демократы, так и республиканцы; которому поют восторженные оды толпы историков и периодические издания по всему политическому спектру — от признанного знаменосца “прогрессивного” общественного мнения — газеты “Нью-Йорк таймс” – до рупора “реакционных” деловых кругов – газеты “Уолл-стрит джорнэл”. Критиковать священную память “великого президента”, говорилось в редакционной статье “Уолл-стрит джорнэл”, “способны лишь его враги, ослепленные ненавистью на грани безумия”.

Разгадку такой универсальной популярности ФДР, как принято называть Рузвельта, видимо, следует искать в том, что созданная им политическая система укоренилась как господствующая модель, отклониться от которой не только не смеет, но даже и не помышляет ни один серьезный политик. Согласно расхожей легенде главное достижение ФДР состоит в том, что он вывел страну из тяжелейшего экономического кризиса, который вошел в историю под названием “Великой депрессии”. Так, во всяком случае, утверждал сам Рузвельт и легионы его поклонников. Но соответствует ли легенда действительности? Нет, это чистой воды вымысел, твердо заявляет в своей недавней книге “Забытый человек: новая история Великой депрессии” известная журналистка Эмити Шлейс, специализирующаяся на экономической тематике.

В “черный четверг” — 24 октября 1929 г. — на крупнейшей в мире нью-йоркской фондовой бирже разразилась паника. Котировки акций начали неудержимо падать. Невзирая на все попытки ряда видных финансистов стабилизовать положение, за первую неделю ценные бумаги ведущих компаний страны суммарно обесценились на 30 миллиардов долларов, что было эквивалентно десятикратному годовому бюджету федерального правительства и намного превышало расходы, понесенные американским государством в связи с Первой мировой войной.

Биржевой крах ознаменовал окончание долгого периода экономического бума, продлившегося практически весь период с окончания Первой мировой войны. Соединенные Штаты вступили в полосу экономического спада. Президенту Герберту Гуверу предстояла нелегкая задача выводить страну из кризиса. Этот недюжинный человек, выбившийся из самых низов благодаря огромному таланту, поразительному трудолюбию и неукротимой энергии, в 20-х годах пользовался исключительной популярностью. Где бы ни раздавались стоны страждущих, Гувер первым мчался на помощь. Ему обязаны жизнью миллионы голодавших людей в странах Европы и, прежде всего, в Советской России. В 1928 году, опираясь на свою популярность, он легко победил на президентских выборах.

Весть о биржевом крахе поначалу вызвала у президента прилив энергии. Но на свою беду он был поборником государственного гигантизма и свято верил, что нет таких проблем, которые нельзя было бы устранить вмешательством сверху – важно лишь правильно подобрать техническое решение. Эмити Шлейс отмечает, что “многие из проектов, инициированных Рузвельтом, на самом деле были лишь продолжением и развитием гуверовских программ”.

Но экономика упорно отказывалась выздоравливать, следуя рецептам Гувера. Он принял ряд жестких кредитно-денежных мер, чтобы не допустить инфляции, но посаженный на голодный денежный паек частный сектор стал задыхаться подобно рыбе, вытащенной из воды. Попытки президента поддержать деловой сектор покровительственным законодательством дали эффект, прямо противоположный задуманному. Подписанный Гувером закон Смута-Холи о повышении тарифов на импорт 20 000 наименований товаров, предназначенный защитить отечественных производителей, немедленно вызвал ответные меры со стороны торговых партнеров США. И как раз в то время, когда американский бизнес позарез нуждался во внешних рынках сбыта, вспыхнула торговая война, усилившая изоляцию Америки.

Президент поднял налоги, вырвал у ряда ведущих компаний обещание не снижать уровень оплаты труда, резко увеличил федеральные ассигнования на общественные работы. Но все эти меры ни к чему не привели, потому что перепуганные потребители круто сократили свои траты, из-за падения сбыта начались массовые увольнения, а тем временем, зерновые штаты поразила сильная засуха, миллионы фермеров остались без заработков. Казалось, что американская экономика вошла в смертельный штопор. Не зная, что еще предпринять, президент метался из стороны в сторону. В стране нарастало явственное ощущение, что Белый Дом утратил контроль над событиями, и государственный корабль носится по волнам без руля и без ветрил по воле разбушевавшейся стихии. Популярность Герберта Гувера рассеялась, как дым. В такой обстановке кандидат Демократической партии Франклин Рузвельт легко победил на выборах 1932 года.

При всех недостатках, которые разглядел в нем Уолтер Липпман, Рузвельт обладал остро развитыми политическими инстинктами и знал, как воспользоваться ситуацией в своих целях. Оказалось, что темперамент все-таки важнее интеллекта. Это стало ясно еще до инаугурации ФДР в марте 1933 года.

Автор написанной в 1948 году книги “Миф о Рузвельте” Джон Флинн сообщает, что в последние месяцы своего правления перед лицом острого кризиса финансового сектора президент Гувер разработал план восстановления кредитоспособности горящих банков. Но он отдавал себе отчет в том, что полностью утратил доверие народа и Конгресса, и любая предложенная им инициатива будет встречена лишь презрительными насмешками. Тогда Гувер решил опереться на авторитет новоизбранного президента и предложил Рузвельту совместно подписать план спасения банков. Рузвельт отказался. Ему было политически выгоднее придти к власти на гребне волны банковских банкротств. Он не желал допустить, чтобы заслуга в восстановлении здоровья финансового сектора хотя бы отчасти принадлежала Гуверу. 28 февраля президента уведомили, что он напрасно беспокоит своего преемника: Рузвельт знает о грядущем крахе целого ряда ведущих банков, но ничего предпринимать не собирается.

Придя к власти, ФДР, который баллотировался на платформе жесткой экономии и сокращения государственных расходов, обрушился на своего предшественника, бичуя его за небывалое транжирство. А затем, не переводя дыхания, начал сорить деньгами в масштабах, которые и не снились Гуверу. К концу своего правления ФДР потратит в три раза больше государственных средств, чем все предыдущие президенты США — от Джорджа Вашингтона до Герберта Гувера — вместе взятые.

Периодические кризисы неизбежны и необходимы для поддержания здоровья экономики. Одним из главных недостатков парусного флота было то, что со временем деревянные корабли обрастали ниже ватерлинии ракушками и теряли скоростные качества. Поэтому их периодически приходилось вытаскивать на берег или вводить в сухой док для кренгования — соскребания с днища налипших на него ракушек. Точно так же и рыночный механизм в течение периодов подъема постепенно разлаживается, обрастает нездоровым жирком, накапливает неоправданные спекулятивные капиталовложения и безнадежные долги. Кризис подобно урагану сметает слабые фирмы и восстанавливает на рынке финансовую дисциплину, ликвидируя неэффективные инвестиции и заставляя более сильные компании подтянуться под угрозой гибели. Экономическое поле расчищается, на нем остаются только мускулистые, жизнеспособные игроки.

Все, что нужно было Рузвельту для преодоления кризиса, это выполнить свои предвыборные обещания, набраться терпения и не пытаться управлять рыночной стихией. Кризис, на гребне которого пришел к власти ФДР, был чрезвычайно силен, и из-за этого экономический организм страны особенно ослаб. Есть все основания считать, что, если бы ее оставили в покое, американская экономика сравнительно быстро поправила бы свое пошатнувшееся здоровье. Смогла же администрации Гардинга в начале 1920-х годов за полтора года вывести страну из жесточайшего послевоенного кризиса. Но ФДР отнюдь не собиралась пассивно ждать, пока все наладится само собой. В отличие от своего незадачливого предшественника Рузвельт отлично понимал важность пропаганды и внешнего эффекта. Необходимо было внушить народу, что правительство не сидит сложа руки, а активно пытается повлиять на ситуацию. Для этого нужно было развить бурную деятельность и главное – тратить деньги, тратить без конца.

Но на что? ФДР разбирался в экономике, мягко говоря, очень слабо. Однажды утром осенью 1933 года, когда безработица в стране достигала 22%, президент сидел в кровати и беседовал со своими экономическими советниками. Речь шла о цене на золото. Вот что, вдруг сказал Рузвельт, давайте поднимем ее на 21 цент за унцию. Почему именно на 21? Потому что “это счастливое число – оно кратно семи”, ответил ФДР. Его министр финансов Моргентау записал в своем дневнике: “Если бы люди знали, как устанавливается цена на золото, им бы стало страшно”.

Недалеко ушли от своего патрона и его помощники, мозговой центр провозглашенного Рузвельтом “Нового курса”. Все они в разной степени разделяли модное в то время увлечение социалистическими идеями, в особенности фашистским учением Бенито Муссолини. Это сейчас дуче – карикатурный злодей, а в те годы его звезда стояла очень высоко, он повсеместно рассматривался как крупнейший мыслитель, чьи идеи заслуживают прилежного изучения и подражания. Особенно привлекательна для творцов “Нового курса” была основная экономическая концепция фашизма – корпоратизм, в рамках которой правительство, оставив экономику в частных руках, полностью подчиняет ее своему контролю и направляет хозяйственную деятельность при добровольно-принудительном содействии бизнеса и профсоюзов. Иными словами, фашизм отличается от социализма советского разлива только тем, что государство не берет экономику под свою высокую руку, а рулит из-за спины владельцев предприятий. В принципе это разумно – в случае чего, есть на кого свалить вину.

A>Виктор Вольский (1938-2015) Окончание следует